Репортаж: Где Фантом?, Уфа, 16.05.21

Безоблачное небо, жаркое солнце выдаёт «тридцатку» на градуснике. Я плыву по знойным улицам Уфы, где сегодня будет концерт группы «Где Фантом?». Захожу в обжираловку, ещё ничего не ел сегодня. В процессе поедания жирного бургера допридумываю вопросы для интервью с группой. Несколько волнительно, так как это будет первое живое интервью в моей пока ещё недолгой карьере. Но вот вопросы дописаны, дискография прослушана. По дороге в клуб заскакиваю в магазин канцтоваров — нужно купить блокнот, куда я перепишу вопросы, сохранённые пока что только в заметках на телефоне (ведь его нужно будет использовать как диктофон).

Подхожу к зданию клуба. Как раз в этот момент выходит Оксана, менеджер коллектива и основатель лейбла 9January. Знакомимся за перекуром и отправляемся внутрь. Пройдя через красивый коридор с изображениями Моррисона и Земфиры на стенах, попадаем в концертный зал, там на тот момент проходил саунд-чек. Звук бубнящий и вокал неслышно, но, надеюсь, поправят. У ребят наступает перерыв, и мы с фронтменом Артемом и Оксаной садимся за один из пока ещё пустующих столиков для взятия-дачи интервью.

---

Расскажи немного о себе. Чем ты занимался до старта проекта? Чем занимаешься параллельно?

Артем: Я сам художник по образованию, и сейчас до сих пор учусь в академии. Пишу картины. Моя специальность — профессиональная живопись. Собственно, до начала проекта я этим и занимался. Ну и сейчас занимаюсь, это моя основная деятельность. Когда учился в колледже, возникло желание понемногу играть на бас-гитаре, и с этого всё началось. Появился интерес к британскому пост-панку, постепенно и к советскому нью-вейву. И понемножку всё пришло к тому, что нужно что-то записывать. Песен как таковых не было, был инструментал и больше ничего, но была необходимость острая что-то выпускать, ну и я начал дома что-то записывать.

Что-то засвербело внутри, захотелось высказаться музыкально?

А: Музыкально и лирически, текстом. Хотя я сам поэтом себя не считаю и сейчас, но я стараюсь это делать хотя бы на уровне любителя, что-то из себя вытаскивать.

Что-то, что нельзя выразить художественным способом, изобразительным искусством?

А: Да, музыкальный способ выражения намного более открытый, чем художественный. Есть картина, на неё смотрит зритель, и всё. А музыка, мне кажется, более демократичный вариант. Как бы то ни было, она, наверное, более популярный жанр искусства. Посредством неё можно выразить себя на широкую аудиторию, а картины это посложнее, мне кажется. Живопись и музыка — это разные абсолютно сферы.

А касательно картин, выставки какие-то проводятся или проводились?

А: Они начали проводиться с колледжа. Я начал выставляться в кафе, библиотеках, дальше всё перешло на уфимские выставки — Центральная галерея, например. В Питере выставлялся, в Москве. Вообще, это и сейчас всё происходит, понемножку выставляюсь.

Вопрос Оксане. Касательно лейбла 9January: как вообще возникла идея создать лейбл?

Оксана: Я с детства рассказывала про разных музыкантов, ко мне приходили за рекомендацией по музыке. Это моя страсть. Я лишь короткое время была музыкантом, и мне, в основном, нравилось рассказывать о музыке. Три года назад я захотела создать лейбл, но у меня был синдром самозванца: «нужно ещё кучу курсов пройти, кучу всего узнать…». Но в этом году случился коллапс. Я подумала: «Либо сейчас, либо всё.» Три года я вынашивала идею, выносила, и вот, девятого января проект официально запустился.

Целью создания лейбла была поддержка региональной музыки, изначально — для дистрибьюции, помощи в продвижении на площадках, а теперь мы организуем и менеджмент, у нас система «360»: и поддержка, и распространение, и пиар и т. д. и т. д.

А название появилось в день запуска — девятого января?

О: Да, «Как бы назвать лейбл… Так, сегодня девятое января — нормально!» [смеётся]

Просто я видел, что в сообществе в ВКонтакте первая фотография была добавлена, кажется, двадцатого октября, а старт (ну, то есть, когда вы уже заявили о себе), был двенадцатого января.

О: ВКонтакте, да, двенадцатого января, а в Инстаграме и в остальных сервисах — девятое января. Но суть в чём: «9 января» — это название улицы, на которой я выросла. Это неблагополучный район Ижевска, где было огромное количество играющих во дворе на гитаре чуваков. Из них некоторые были нормальные [смеётся]. То есть это был достаточно музыкальный двор. С одной стороны были панки, с другой — рэперы (туда нельзя было ходить) [смеётся]. В честь этой улицы и был назван лейбл. «Плюс» есть много смыслов, связанных с этой датой, но о политике я не буду говорить в этом интервью [смеётся].

То есть название улицы как-то с политикой связано (просто я в истории не очень)?

О: Ничего-ничего. Девятого января 1905-го года было Кровавое воскресенье.

В манифесте лейбла указано, что для артистов будут проработаны региональные механики развития. Что это значит?

О: Я не из тех, кто такие «фу, Москва; фу, Европа; фу, пиндосы» и всё в этом духе. В манифесте указано, что при сотрудничестве со столицами региональная музыка усиливается. В чём прикол: в Москве и Питере тоже есть проблемы, но они другие. В пандемию было очень заметно: проводились дискуссии, всякие онлайн воркшопы, и москвичи говорят на другом языке. Они немного перепрыгивают, и очень часто музыкантам советуют питчинг в плейлист «Spotify for Artists», а они даже не знают, как загрузить песню на площадки, понимаешь? Это необязательно музыканты из регионов, но у них просто другие проблемы. Часто бывает, что площадок для выступления нет. Советуют делать концерты, а в какой-нибудь условной Бугульме их сделать просто негде или музыканты не знают, как договориться с баром. А региональный ресурс можно использовать, но у него своя специфика. Молодым музыкантам на конференциях в Москве (я на них часто бываю) советуют всегда брать 100%-ную предоплату гонорара. То есть придёт такой музыкант с десятью подписчиками, и: «Мне сказали, что надо брать 100%-ную предоплату.». Ему ответят: «Чувак, какой гонорар, до свидания.». И у музыканта появится вопрос: «А почему так?». Другие условия, другие ресурсы. Если нет концертных площадок, то можно использовать улицы, бар, какое-то креативное пространство, галерею. То есть нужен более креативный подход. Думаю, в целом, понятно.

Согласен. Я сам непосредственно знаком с музыкальной, так скажем, индустрией в провинции, и распространены ситуации, когда нужно платить, чтобы выступить. То есть арендовать площадку.

О: Ну это вообще уже. Не платите. Это того не стоит.

Что такое честная музыка?

А: Всё начинается с того, что тебе, как автору, эта музыка нравится. Нравится сам процесс. И, мне кажется, если написание музыки и лирики идёт от себя, если смысловая составляющая не высосана из пальца, если человек сам переживает то, о чём пишет, то этот автор, который пишет как минимум тексты песен, не сможет сфальшивить, он будет искренен. Для меня это является честной музыкой. Не зависимо от того, нравится или не нравится публике определённый жанр, она это всегда чувствует. Когда человек на своём месте, когда знает, о чём поёт и какую музыку пишет (О: И для чего.) – это уже честно, это и есть честная музыка.

Люди на подсознательном уровне чувствуют фальшь.

А: Да, да. Например, выходит какой-нибудь релиз, и чувствуется, что это какая-то конъюнктура. Если брать излюбленные провластные или, наоборот, оппозиционные темы — сейчас как раз такие настроения – они во многом используются сейчас как конъюнктура, это хорошо продаётся. Но фальшь всё равно чувствуется. Чувствуется, где человек искренне говорит и разбирается в теме, а где нет, где он хочет просто подстроиться под веяния, которые сейчас витают в воздухе. Но есть люди, у которых, возможно, это действительно внутри сидит, и они хотят высказаться.

В отечественном музыкальном сообществе сейчас очень сильно распространено кумовство, особенно если взять Москву, Питер. Лейблы (это я сейчас не о 9January) создаются друзьями для друзей: поддержать, пропиарить… Как, по-вашему, это влияет на развитие и вообще на состояние музыкальной индустрии?

О: В независимых лейблах изначально могут быть не одни лишь друзья, но так как они маленький лейбл (то есть не мейджор: не Sony, не Universal), то в конце концов они становятся большой семьёй, потому что иначе никак. История небольших лейблов это всегда про взаимоподдержку, то есть это усиление друг друга. Если это будет такой огромный агломерат, как, не знаю, Blackstar, то это не будет работать, потому что не будет уделяться достаточно внимания каждой группе. Просто это другая бизнес-модель, часто она даже бывает некоммерческой. На моём опыте часто бывает, что изначально рандомно собравшиеся группы сдруживаются. Да, есть проблема кумовства. Допустим, с теми же самыми журналистами (без имён): надо с ними бухать, и только тогда будут делать публикации с тобой [смеётся].

Есть музыканты-интроверты. Я сама иногда страдаю от этого. Есть настырные, которые познакомились с организаторами, журналистами, и просто скидывают им своё музло. А я думаю: «Нет, человеку и так столько скидывают.» В общем, надо, видимо, быть понаглее и поэкстравертнее, но это необязательно, есть другие способы. Например, попадать в инфополе, грамотно настраивать таргет, знать, на что подписаны, если можно так сказать, «шишки», и туда всё скидывать. И ты просто примелькаешься, ты уже будешь «типа знаком», но при этом фактически ты не знаком, ты не подходишь со словами «Привет! Возьми меня на фестиваль!». Получается более тонко. У меня такой подход. Я с кумовством работаю более тонко. Я, допустим, могу 10 раз с каким-то экспертом на конференции участвовать в дискуссиях, и только на 11-ый скинуть ему что-нибудь или попросить его опубликовать анонс. Я не всегда использую это, только когда очень надо. Я ни с кем не тусуюсь, чтобы наладить связи, у меня просто так не получается. Вот Артем правильно сказал про честность: с честной коммуникацией то же самое. То есть видно, когда человек знакомится с целью, чтобы его взяли на фестиваль или опубликовали, и видно, когда он просто хочет пообщаться с человеком. И иногда простое общение работает лучше.

Да, это правильный подход, когда сначала дружба, а потом уже «плюшки» какие-то от дружбы.

О: Ну, типа того, да… Кумовство есть, и оно есть в любых сферах, не только в музыкальных. А ты что думаешь, Артем?

А: Я просто соглашусь [оба смеются]. Я просто не совсем близок к этой теме лейблов и прочего, на самом деле.

О: А про кумовство что думаешь?

А: Ну, как сказать. В пределах разумного.

О: Идеально. Вот я столько много говорила, а ты всё выразил одной фразой.

А: Ну, я, наверное, не стал бы соваться к кому-то всеми силами, лишь бы себя как-то подать. Нет внутри такого (пока, по крайней мере), что нужно обязательно подлезть к кому-то, подлизать, грубо говоря [смеётся].

О: Захотят – сами напишут, правильно? [смеётся]

А: Да, да.

О: Мы деятельностью делаем дела. [смеётся]

А: Да.

Эти слова надо будет на обложку статьи поставить.

[смеются все]

Артем, в одном недавнем интервью ты говорил о том, что вы не видите смысла оставаться в рамках одного жанра. В каком направлении вы сейчас намерены двигаться? Останется ли гитарность?

А: Я могу точно сказать, что она совсем гитарной не будет оставаться. Новый релиз будет немножко другой, но в целом, он будет сохранять лирическую составляющую абсолютно такую же, как мне кажется. В каком виде она появилась (я имею в виду смысловую нагрузку, какие-то шифры и прочее в песнях, что заложено автором), в таком виде она и останется. А музыкальная составляющая, аранжировки и прочее будут немножко другими. Хотя, мне кажется, это и не плохо.

Почему нету смысла оставаться в одном жанре: мне кажется, что если ты можешь этот жанр не высасывать из пальца, а развивать по-новому, тогда есть смысл его как-то обыгрывать. А если ты чувствуешь, что ты уже не можешь, например, какую-то песню обыграть абсолютно так же, то ты тогда начинаешь себя неуютно ощущать, начинаешь думать, что ты делаешь одно и то же, что надо делать что-то другое. Такое желание у меня возникло последний раз летом, тогда я захотел писать новый материал, и он абсолютно отличается, мне кажется, от того, что мы делали раньше. Но опять же лирическая составляющая не изменяется.

Какую реакцию на изменение жанра прогнозируешь?

А: Надеюсь на положительную. Тут нельзя сильно привязываться к публике. Публика либо есть, либо её нет. Однажды она появляется и однажды может так же неожиданно исчезнуть. Поэтому нужно надеяться на себя и на свои ощущения. Если тебе нравится то, что ты делаешь, тогда это обязательно надо выдавать в народ. Надо делать не для публики, а для себя. Чтобы ты чувствовал, что тебе интересно показать эту музыку, а не так, что: «Так, нужно сейчас придумать хит для такой-то возрастной аудитории…». Не буду называть конкретные группы, но есть, наверное, такие схемы, которые как в лаборатории на студии обрабатываются. Сидят такие: «Здесь подкрутим звучок, чтобы вот так-то звучало.». Мне это особо не нравится. Вся музыка «Где Фантом?» записывалась дома, и нету желания записываться в студии, когда ты приходишь к определённому времени и записываешься. Только какие-то отдельные инструменты, бывает, записываются в студии, потому что дома их нельзя записать. Мы максимально принадлежим себе.

Мы возвращаемся к вопросу о честности. Развиваться можно, менять жанр можно – главное, чтобы ты был честен с собой. И аудитория это почувствует.

А: Даже может появиться новая аудитория. Будут слушатели и такой музыки, гитарной, будут слушатели и более, может быть, электронной.

Оксана, ты бы хотела что-то добавить?

О: Я думаю, что всегда будет такая часть публики, которая пишет негатив, типа «я ждал «я тебя люблю-2»». Это есть у всех групп. Но возможно в силу того же менталитета, позитив пишут меньше. Кажется, что все изменения воспринимаются негативно. На самом деле, часть публики отвалится точно, мы к этому готовы, но, как правильно сказал Артем, появится и новая публика. Делать музыку под публику это вообще не про Артема и не про других музыкантов коллектива.

А: В таком случае ты становишься заложником ситуации, когда что-то стало популярным. Музыканты – свободные люди, и они должны оставаться такими. Зачем идти на поводу у людей, которым что-то понравилось. Если им что-то нравится, то это очень круто, но делать одно и то же нет смысла.

О: Если брать историю про бизнес, то там тоже это имеет место быть. В порядке вещей, когда музыкант работает под публику. Я имею в виду тех музыкантов, которых по телеку крутят. Это нормально, это их заработок. Но тут у нас не карьера, это самовыражение Артема. При всём уважении к музыке как к бизнесу.

Я думаю, париться, что отвалится какая-то часть аудитории, не стоит, потому что, скорее всего, это будет та её часть, которая довольно узко мыслит, в рамках одной какой-то сферы. Им понравилось что-то (допустим, хит), они это с собой ассоциировали, но выходит что-то новое, и они уже не могут переложить это на себя: «Вот раньше было лучше, раньше мы понимали, а сейчас мы не понимаем.»

А: Сейчас все жанры музыки обрабатываются публикой очень быстро. Например, какую-то песню «Где Фантом?» люди послушали, потом появилась другая песня у другой группы, и люди начали слушать её. Музыка сейчас выходит и выходит. Для людей «Где Фантом?» это не идол какой-то, на который молиться надо. Они перескакивают с одной группы на другую, и это нормально. Поэтому нет смысла подстраиваться под кого-то, смысл есть только в том, чтобы делать что-то своё и для себя.

О: Вряд ли есть сейчас человек, который слушает только «Где Фантом?» и ничего больше. Это было бы очень странно.

Так было в те года, когда тяжело было достать новую музыку. Даже в начале нулевых ещё, не говоря уж про девяностые.

Так как ваше звучание тяготеет к пост-панку, в интервью вас часто спрашивают об отношении именно к этому жанру. А как вы относитесь к панк-року? Есть любимые исполнители?

А: Замечательно отношусь. После пост-панка я слушал, в частности, американских Ramones, британцев Sex Pistols. Мне кажется, они очень близки между собой, местами пересекаются. К панку вообще претензий нет, если он бодрый, настоящий.

У меня такой вопрос возник в голове, потому что у вас хоть и пост-панк, но он во многом похож на синти-панк. Агрессивный такой пост-панк в плане музыки.

А: Может быть, местами да.

О: Я про панк хочу добавить: я панк [все смеются]. Когда в школе надо было выбирать субкультуры, я выбирала панк. Были те, кто слушал «Гражданскую оборону» и «Король и Шут», были те, кто слушал «Sex Pistols» (их называли «пистолетчики»). Так вот я пистолетчик. [смеётся]

А я анархистом в школе был.

О: Нормально. Главное, что не нейтралом.

Откуда такая любовь к каменным изваяниям? [вопрос относится к обложкам «Где Фантом?»]

А: Начну с того, что некоторые слушатели начали хрущёвки, к примеру, ставить на фон каких-то видео, а у меня не было такой идеи, что надо совсем что-то пост-советское показывать. Мне больше понравились рельефы того времени, скульптуры. Они монументальные. Это чисто эстетическая история. Наша музыка никак не связана с пост-советским временем. Может быть, мелодия местами отсылает к этому, но лирика относится к настоящему времени. А каменные изваяния это просто эстетика.

• 

• 

• 

• 

А можно сказать, что они такой изобразительный символ вашей музыки?

А: Насчёт символа не знаю…

О: Символ какого-то периода, возможно, но не всего творчества.

А: Были ещё рисованные обложки. И скоро будет ещё одна. Она полурисованная, там ещё взято тоже со статуи [оба смеются], так случайно получилось. Но там уже нет такой пост-советской истории, там уже другая эстетика немного.

Ещё все эти статуи сфотканы в Уфе. На одной обложке «Дворец Химиков», который на Орджоникидзе [ныне «Государственный культурно-досуговый центр» — прим. ред.]. Рельефы «Дворца Культуры» тоже были использованы для одной из обложек. Это такая привязка к местности, что группа из Уфы.

О: Артем классно фотографирует. У него есть чувство композиции.

А: Ну всё-таки художник. [смеётся]

О: Ну да, не пальцем деланный, как говорится. Артем часто в туре фотографирует, получается красиво. Используем для контента. Шутим про статУи. [смеётся]

А: Да, я слишком много фоткал статуи. Я всё время останавливаюсь для съёмки, а басист меня подгоняет.

Быть может, фотография пригодится для будущего релиза.

А: Почему нет.

О: И пригождается.

Как я понял, в этом году будет какой-то релиз?

А: Скоро будет сингл. Точной даты называть не будем. В дальнейшем, не так далеко от этого сингла, будет уже полноценный альбом. Не будем разглашать более точную информацию, чтобы не соврать.

И последний вопрос, который мы традиционно всем задаём: что такое «андерграунд» и причисляете ли вы себя к этому явлению?

А: Я точно себя к этому явлению не причисляю. Андерграунд всегда становится мейнстримом. Тем более в нынешнее время это происходит очень быстро. И это не плохо. Андерграундом можно было назвать какие-то группы из 80-х, тех, кто подпольно играл в советское время. Но по итогу же эта музыка стала мейнстримом. Взять какие-то группы, которые не были известны в советское время – они сейчас слушаются молодёжью, которая их находит на просторах интернета, превращает в мейнстрим, использует для видосов и прочего. То есть сейчас сложно сохранять андерграундный подход. Это высокое слово, на самом деле, для нынешнего времени.

То есть для тебя андерграунд это что-то подпольное, подзапретное?

А: Я считаю, что я просто представитель рабочего класса, который занимается творчеством, помимо работы и прочего. Но точно не представителем андерграунда. Слово абстрактное очень.

• 

• 

• 

Я согласен. Мы сами не знаем, что это такое, поэтому у всех и спрашиваем.

О: Андерграунд это очень субъективное понятие, зависящее от обстоятельств, от человека, его восприятия, опыта. У меня есть история на этот счёт. Когда у ребят стали прибавляться подписчики, начали появляться негативные комментарии в духе «мейнстрим», «я слушал ещё тогда, когда было сто подписчиков». Я один раз ответила одному из таких людей: «Чувак, это не мейнстрим. Если ты выйдешь и спросишь условного дядю Васю на улице о группе «Где Фантом?», то получишь в ответ: «Чё? Какой «Где Фантом?»». 19000 подписчиков в паблике это 0,0001 % населения России, не уточняя даже русскоязычное население. Это всё очень субъективно. Можно считать андерграундом, можно не считать. Я только так скажу: на улице в Питере во время тура ко мне подошли какие-то зеваки и такие: «Чё типа музыканты? А ты менеджер? Чё, знаменитые что ли?». А я в ответ: «Я менеджер Клавы Коки». Тогда они сказали: «О, моё уважение». Это было сказано, чтобы они отстали от меня.

Не люблю такой подход, когда, к примеру, у группы десять подписчиков, и пусть так и остаётся. Это какое-то потребительское отношение к музыке. Музыкант развился – классно, не развился – для некоторых тоже классно, но не надо заставлять группу стагнировать. Это не андерграунд, это уже эгоизм. На этом и закончим. (Звучит как тост). [оба смеются]

---

После окончания интервью я пошёл на бар и взял себе какой-то коктейль, концерт скоро начнётся. Давно я не пил, хотя раньше злоупотреблял этим. Теперь же пью только по особым поводам. И разве первый концерт за долгое время не считается подходящим поводом?..

Допита уже половина, концерт должен был начаться пятнадцать минут назад, но его всё нет. Зато играет какое-то около-попсовое музло. Но это норма, конечно.

Ребята выходят на сцену и исполняют первую песню, «Это так архаично» (я понял это только по рефрену, так как в остальном вокал неразборчив; это, конечно, «минус» площадке (или звукорежиссёру?)). Но вот в следующий песне, «Выходя из дома», всё стало получше. Поэтому я даже решил кое-что снять.

Дальше по качеству звука уже всё было приемлемо. И как хорошо, что на этом концерте никто не слэмит и не прыгает со сцены. Хотя это странно — ребята временами выдают довольно бодрый пост-панк. Вспоминаю дебош (участником которого, каюсь, был я сам) на последнем концерте Адаптации в 2019-м году в Актобе. Тогда, как я слышал, даже камеру, снимавшую исторический момент, разбили.

Последней сыграли небезызвестную «Я тебя люблю». Конечно, после окончания публика скандировала традиционное «ещё». И музыканты откликнулись на эту просьбу (хотя уже даже успели уйти со сцены). Сыграли кавер на Станцию Видеопарк, а потом ещё одну, но уже из своего творчества. Женский вокал, кстати, очень хорошо смотрелся на последних звуковых полотнах. А далее, буквально откланялись. Вот и конец. Публика потихоньку отплывает от сцены, из динамиков опять несётся поп. Настало время непринуждённых бесед и смакования концертного послевкусия.

Репортаж, интервью: Ильдар Мухамадеев
Иллюстрирование: Анита Гиззатуллина