Интервью с лидером «Седого Урала» и гитаристом «ШШШ» Сергеем Костровым
Что для тебя андерграунд?
Это какая-то альтернатива мейнстриму. Музыка, где тебе не нужно соответствовать каким-то стандартам, она не обязательно должна быть хорошей (правильной).
Какие примеры, яркие для тебя, ты отнесешь к андерграунду?
Смотри, вот есть группа «Проверочная линейка», она считается супер-андерграунд антифа-группой, но при этом она супер-известна в локальной тусовке.
Так как ты родом с Урала, какие особенности уральской и южно-уральской музыки ты бы мог выделить?
По большому счету, за исключением пары городов, я не имею права говорить. Я из Оренбурга. Я вот раньше считал, что тут нет музыки, нет никакой сцены. Но на самом деле все есть. Все есть и все периодически живет. В сравнении с большими городами, Москвой, нет больших тус, больших мест, но группы есть, музыка в каком-то виде живет. Минимально по одной группе в каждом стиле присутствует всегда. Даже при каких-то спадах, когда организаторы совсем падают на дно и перестают делать гиги. В Оренбурге постоянно возникают такие ситуации. Сейчас нет дружелюбных мест, относительно приличных для вообще любой андерграундной сцены. В любом случае, творческие личные порывы не загасить, все равно они будут. Просто появится в какой-то момент человек, альтруистически настроенный, более заряженный, чтобы делать, чтобы все это выпустить, тогда все раскроется, зацветет.
Раньше я был, скорее, потребителем, и смотрел на эту ситуацию и горевал, ныл и все прочее. Становился старше, и пытался что-то делать, созидать, чтобы мог кто-нибудь поиграть. Даже не за себя переживал, хотелось наоборот, чтобы кто-то раскрылся. Было очень круто периодически создавать некоторые мероприятия, и на них открывались абсолютно скрытые для всех люди. Пока мы делали наш гараж, мне кажется, за это время преобразились многие, даже те, кто там один раз выступил. Совсем по-другому начали себя чувствовать.
Здесь Сергей рассказывает про свой проект — арт-пространство МИР, призванное дать площадку для всех интересных артистов, художников, поэтов в Оренбурге. За несколько месяцев существования «гараж» стал культовым местом для молодежной культуры города и области. К сожалению, летом 17-го «гараж» пришлось закрыть.
На открытии там сыграли «Культ пустоты» и тогда они были немного подувядшие среди своих. У них постоянно американские горки, вверх-вниз. Последний концерт в этом гараже был у молодых ребят «дни9» и «SBCW», которые только переформатировались из другой группы, и этот концерт, мне кажется, вообще запустил новую творческую деятельность для них. «Дни9», у них уже был готовый альбом, шикарно они отыграли, после этого они были заряжены. А спустя время, когда гараж закрылся, подобные группы потеряли место, где можно было бы стабильно выступать, и они потеряли какую-то часть возможного развития.
Самое главное влияние того гаража, это был его широкий формат. Например, приезжала группа из Москвы «the Завод», локальная такая, пролетарская группа, на которых тусовалась толпа из 70-80 человек, которые не особо-то и слушают и понимают такую музыку. Но они отрывались до последнего, и казалось, многие прониклись. Мне кажется, в плане расширения сознания такое андерграундное место дарило культуру, знакомило с андерграундной культурой и культурой в целом.
“Если группа хочет выступать — она будет выступать.”
То есть сейчас главная проблема для оренбургского андерграунда — отсутствие площадок для выступлений?
Не совсем так. Заинтересованные люди точно есть. Не хватает человека, которому было бы интересно этим заняться. Здесь именно важно не организовывать концерты, это может сделать вообще любой. Здесь нужен пассионарий. Нужен такой человек, который зарядится и будет делать все. Когда я делал этот гараж, мои друзья помогали абсолютно бесплатно, они выметали эту пыль килограммами, просто наши глаза и легкие были чисто смесью бетона и грязи. Я работал на двух работах. Какие-то отдельные часы ночью пытался что-то сделать. Нужны абсолютно утвержденные в своей цели люди, которые готовы положить себя во имя этого дела. Когда они начнут работать то и к ним подтянутся люди. Единственное, поскольку у нас общество отчуждено друг от друга и никакой солидарности нет, даже если есть общие цели и желания, нужно быть готовым, что тебя никто не поддержит. И сейчас нужно понимать, что те идеи, которые пропагандируются в андерграунд-среде — это не лично ориентированные идеи, а все-таки ориентированные на общее дело, и это не совсем актуально идеологически для широкой массы людей сейчас. Мы каждый друг другу волк, как сказал бы какой-нибудь популярный сейчас блогер. Если нам не хватает хорошей музыки, то мы должны накопить денюжку и съездить в Европу на какой-нибудь пафосный фестиваль, условно красивый, дорогущий, чем попытаться привезти групп из Швейцарии в город в 300-400-тыс. человек. Ну с другой стороны, все-таки все эти идеи, которые альтернативные современным мейнстримовым, они живы, и андерграундная музыка напрямую связана с этим. В некоторых городах эти люди есть. Например, в городе Самара есть тусовка вокруг некоторых групп, (например,«wlvs»), у них есть «Подполье Фест», они стабильно проводят гиги и фесты, и у них точно есть хорошие группы. И вообще, хорошая среда рождает хорошие группы автоматически. В Самаре очень много хороших групп, и тусовка там живет. Но мы можем вообще взять любой город в России, и без среды, и там хорошие музыканты точно есть.
Расскажи про «Седой Урал». Что из себя представляет этот проект?
Долго искал какую-то музыку, в которой мог бы найти себя полноценно, и нашел эти медленные стили: сладж, стонер, стонер-дум. Очень захотел играть такую музыку, но столкнулся с тем, что вообще никто не знает, что это такое. Ни один человек, которому я говорил об этих стилях, не представлял и не понимал, и было очень трудно, долго искал людей. И когда нашел, мы стали просто играть для себя. В первый раз мы выступили случайно, чтобы на хардкор-концерте увеличить длительность мероприятия, потому что какая-то группа отлетела и надо было как-то занять людей. И мы заняли людей, и всем понравилось. Мы не имели готовых треков или песен, но мы всегда играли, и имели материал, на основе которого спокойно могли импровизировать на час, два, семь. Это было элементарно для нас. Мы начали выступать на локальных мероприятиях, в итоге в какой-то момент я начал помогать их организовывать, в основном, нашим панк-хардкор друзьям. В какой-то момент я почувствовал, что мы уже являемся этой движущей силой, Мы были идеологически близки, и все складывалось. Сама музыка — это смесь обычных переживаний, ощущений, какие-то природные мотивы и личные эмоции. Эмоции, которые мы передаем, они хорошо видны и слышны, все очень честно, и я думаю, что это и цепляет людей. Потому что какой-то готовой музыкальной информации там нет, отрепетированного материала у нас никогда не было. Видимо, людям нравится эта честность. Я сначала это отрицал, мне даже было стыдно, но в какой-то момент понял, что да, многим нравится эта группа. И именно поэтому группа застыла, я почувствовал некую ответственность, и понял что сейчас честно играть не смогу. Последние выступления казались мне уже не настолько хорошими, и музыка стала хуже, менее живой, поэтому «Седой Урал» заснул.
В каких еще значимых проектах, помимо «Шумов Штормовых Широт» и «Седого Урала», ты принимал участие?
Я бы не назвал никакой проект, в котором я играл, значимым в целом. Лично для меня, наверное, это группа «Оптимист», которая в Оренбурге у нас с Ромой (Роман Дудинов), Макаром (Макар Парфенов) и Сашей (Саша Суворин). Мы изначально собирались играть краст-панк, Рома, вокалист, собирал разные формации. И я видел в нем какую-ту активность, видел, что он заряжен, и мне было горько видеть, что он не может найти таких же заряженных людей, и я примкнул, постарался всю его энергию и свою, все это соединить в какое-то общее дело. Мы написали шикарные песни, что-то среднее между крастом и неокрастом. И для Оренбурга это очень взрослый, классный материал, это были 2017-2018 годы. Но всякие жизненные обстоятельства нас раскидывают, и мы сейчас разбросаны на три города. Я в Москве, Рома в Актобе, Макар в Севастополе.
Мы разбросаны, не получается записать. полноценно эту музыку, и очень горько, потому что чувствуется, что это очень крутая музыка. У нас готовый альбом, в демо-варианте он записан. Также у нас был крутой проект с Димой из группы «Культ пустоты» — группа «Костры», такой яростный, отбитый краст-панк, с песнями по минуте-полторы, в которых только ди-бит. «Костры» был идеальным на тот момент коллективом, мы объединили мои бездарные риффы с гениальными текстами Димы. Мне кажется, в этой группе Дима по-настоящему реализовал себя в плане текстов. Потому что «Культ пустоты» предполагает достаточно узкую идеологическую направленность. А «Костры» мы условно для себя обозначали как экологический краст, эко-краст. Здесь он всю поэтику мог шире реализовать.
Про солидарность и коммерцию
Солидарность людей и солидарность музыкантов — это одно и тоже. Если наше общество разобщено, абсолютно отчуждено друг от друга, то и музыканты ведут себя точно так же. Даже сейчас, берешь андерграундную среду и музыканты мыслят коммерчески, то есть флер андерграунда уже не несет в себе анти-коммерцию. Все вполне думают о своей коммерческой реализации, о мерче, где-то продаться на сервисах и прочее. Здесь меня многие пожурят, но в этом плане я, может быть, отбитый коммуняка, и не считаю, что мы вообще должны за свое творчество получать какие-то деньги. Сейчас очень популярна фраза «Я не понимаю, почему мне должно быть стремно получать за свое творчество деньги?», а я вот считаю по-другому. Я не должен к этому стремиться, я не должен этого делать. И когда я начну мыслить чуть-чуть об этом — я буду менее честен. Пока мной движет только творческий порыв — вот тогда я абсолютно честен. Это для многих примитивный взгляд, который многие отбросили и живут, внедряют мысли, которые модны в нашем отсталом российском обществе. Когда до нас только доходит это начальное капиталистическое мышление, оно переносится и в музыку, в творчество. Я не говорю, что наши музыканты как-то охочи до денег, но есть некоторые случаи. Например, я люблю старую хардкор-сцену, кировскую, там, например, был яркий персонаж Паша Мятный. И он сделал группу «Суперкозлы», довольно модную. Она довольно успешна локально, и он давал такое интервью VIZINE, где как раз рассказывал, что поменял свой взгляд на жизнь. Из стрейтэджера — стал выпивать, и что он не понимает, почему ему должно быть стремно получать за свою музыку бабки, и как он впахивает чтобы продвигать свою музыку. Мне кажется в этот момент андерграунд перестает быть собой. Когда ты начинаешь впахивать в распространение, а не в творчество. Для меня коммерция и творчество это противоречие, а многие воспринимают это как вполне возможное соответствие. Паша, к счастью, слишком в творчестве и в коммерса не превратится, надеюсь.
Можно ли стремиться, на твой взгляд, к популярности, и может ли крутая группа быть популярной?
Абсолютно уверен, что крутая группа может быть популярной. Зачем стремиться к популярности?! Крутая группа обречена на популярность. Если говорить о мировой популярности, то тут даже не знаю, я так не мыслю. Мне не кажется, что творческий человек об этом думает.
Можно ли записать крутой альбом дома или в своем гараже?
Точно можно. Я даже больше скажу, что мне кажется, что только там его и можно записать. Потому что когда ты записываешь альбом в крутой студии, профессиональной, с крутым звукачом и тем более аранжировщиком или продюсером, ты можешь его записать, но он не совсем твой. Я, как творческий человек, хочу реализовать свои какие-то идеи, мне плевать, как и кто это услышит. Это не для людей. Буду очень рад, если этокому-нибудь зайдет, но это свои творческие эмоции. С другой стороны, бывает другая музыка. Если я буду делать какой-нибудь панк-хардкор, который будет обращен на общество, на людей, то там я захочу его вбить в массы гвоздем. Но и это, конечно, никакого отношения к студиям не имеет. Тоже должно кипеть в тебе. Вся музыка, лучшая, которую я слушал всю свою жизнь, записана в гаражах, в домашних студиях. Но это мой личный вкус.
Ты связан с инженерным делом, сам делаешь на заказ педали. Как эта особенность повлияла на твое музыкальное мышление?
Меня очень ограничивала простая гитара. Долго не мог себе позволить никаких эффектов, никакое звукоусилительное оборудование. И я человек такого действия, стараюсь сразу делать, если что-то нужно решить. Когда я был подростком, мне нужны были усилители, педали, и я услышал, что можно их сделать. И начал их делать, и они перевернули мою голову, я понял, что дело не в гитаре, не в самой по себе. С этого момента для меня перестали иметь значение инструменты, понял, что музыка для меня ценна сама по себе и мне вообще не важно, на чем ее играть. Нет никакой привязки к инструменту. И эта техническая сторона открыла для меня звук по-другому, и музыку я начал воспринимать по-другому, более высокую культуру получил в музыке. Я спокойно могу слушать нойз, дрон, харш и получать удовольствие именно благодаря техническому бэкграунду, вот этому поиску звука, когда я его создавал.
Зачем играть музыку?
Мне кажется, этот вопрос не стоит. У меня рождается какое-то желание творческой реализации, и я ее ощущаю в музыке. Я пытался не играть, и это худшее время в моей жизни. Очевидно понимаю, что музыка мешает как-то зарабатывать деньги, жить красиво. Но глобально я и не хочу зарабатывать деньги и жить красиво. Хочу делать музыку. И мне больше ничего не надо.
