Интервью: Анатолий Никулин
Расскажи про свой новый альбом. Чем он отличается от твоих предыдущих работ?
Это, отчасти, возврат к корням, потому что я начинал с более простых вещей, плюс я как бы закольцевал то, что делал до этого. Еще на альбоме есть три незаписанные песни моей бывшей группы, на которые я написал новый текст и сделал новую аранжировку.
Этот альбом я записывал очень легко. По лёгкости я могу сравнить это с тем, что я делал 10 лет назад во времена своего первого альбома. «Как тебя зовут?» я задумал, еще когда доделывал “Холодное воспроизведение”, и начал работу над ним буквально спустя месяц после релиза “ХВ”. Я записывал его всего лишь два с половиной месяца по заранее разработанному плану.
Записывал все самостоятельно или в сотрудничестве с другими музыкантами?
Я опять-таки вернулся к корням и практически на всем сыграл сам. Правда, в одной песне была скрипка. Поскольку я не особо силён в смычковых инструментах, я попросил подыграть своего знакомого.
Каково это — выпускать юбилейный альбом в разгар пандемии?
В принципе, нормально. У меня есть определенные планы, и на них мало что влияет. Я действую, исходя из них. Происходящие катаклизмы вокруг меня не волнуют.
А были ли мысли, что возможно стоит перенести релиз до лучших времен?
У меня все в жизни совпало с четными датами: первый альбом у меня вышел практически ровно 10 лет назад, недавно мне исполнилось 30 и я выпустил 10-й альбом. Я задумал всю эту историю изначально таковой. Если бы не было такого жесткого повода, тогда может быть, я бы перенес дату релиза. Но в этот раз у меня была идея сделать всё именно так. Это, скорее, вещь для себя, нежели на публику.
Ты писал, что сталкивался со многими сложностями при работе над «Холодным воспроизведением», в частности, с его распространением на цифровых площадках. Этот альбом «легче» предыдущего?
Здесь все было просто. Я сделал его с нуля за два с половиной месяца. Дело в том, что поскольку я и музыкант и звукорежиссер одновременно, я часто делаю так, что и записываю и свожу сразу. На сведение своих альбомов у меня, как правило, уходит не очень много времени.
На цифровых площадках все вышло вовремя. Никаких проблем в индустрии в связи с пандемией я сейчас не наблюдаю. Плюс ко всему, здесь не было никакого контента 18+, из-за которого возникли проблемы в прошлый раз.
Расскажи, как в итоге ты решил те проблемы в прошлый раз?
По счастью, у нас был второй, “нейтральный” вариант обложки. Самым пуританским ресурсом оказался iTunes, потому что на всех остальных платформах альбом вышел с оригинальной обложкой, даже Инстаграм с Фэйсбуком ничего не забанили. Но на этом проблемы с релизом на iTunes не закончились. Оказалось, что название, которое написано на обложке, не совпадает с фактическим названием альбома. Пришлось, в итоге, убрать надпись “Х В” и в таком виде альбом вышел на iTunes, чуть ли не три недели спустя после официального релиза.
Как ты относишься к такой музыкально-цифровой бюрократии?
Плохо отношусь. Это убивает индустрию и творческое самовыражение, характерное для культуры шестидесятых-семидесятых годов, когда музыканты могли размещать на обложках все, что хотели. Сейчас все очень регламентировано, поэтому огромной свободы в этом плане к сожалению нет. Но я считаю, что если есть позыв сделать некий смелый шаг, то его нужно делать в любом случае. Не стоит обращать внимание на индустрию.
Что является в таком случае для тебя целью творчества?
Расширение как сознания, так и сознательности. Причём не только собственной, но и других людей.
Среди тегов на новом альбоме есть “фанк”. Почему фанк-музыка не может прижиться на холодных русских просторах?
Она приживается, но исключительно в «дискотечно-тусовочном» варианте. Но если говорить о каких-то более серьезных проявлениях, то это все-таки совершенно не наша эстетика. Это американская музыкальная традиция, и к нам она имеет опосредованное отношение.
А ты хочешь продвигать всю эту эстетику фанка, джаза в массы?
С одной стороны, я отдаю себе отчёт в том, что это очень важная часть музыкальной культуры и мы так или иначе подвержены ее влиянию. С другой стороны, это всё мне очень сильно напоминает Голливуд, который есть везде. Та же самая история происходит и с американской музыкой: она пронизывает всю нашу цивилизацию. Исключений практически нет.
Около шести лет назад, когда в России начала подниматься так называемая Новая Русская Волна, мы в своей массе начали движение в правильную сторону, отказавшись от англоязычных текстов. Все самые главные русские группы теперь поют на родном языке, и при этом активно гастролируют в других странах. Теперь осталось сделать второй шаг — попытаться сформировать собственный музыкальный язык. Пока что мы едем на советском наследии. Надеюсь, это когда-нибудь закончится и мы попытаемся создать собственную автономную музыкальную культуру, как это произошло в той же Америке, Англии и Германии.
Раз ты упомянул Голливуд, то тогда как ты относишься к советскому кинематографу и к советской эстрадной музыке? Может быть, ты черпаешь вдохновение в этом?
Нет, не черпаю. К советской эстрадной музыке у меня сложное отношение. Были, конечно, хорошие вещи, но в целом, мы имели тогда довольно низкий исполнительский уровень, хотя, по крайней мере, у нас были хорошие кинокомпозиторы (например, Гладков, Зацепин, Петров). Но там было не так много собственного, часто идеи импортировались; в основном, из Франции и Италии.
К советскому кино отношусь как к любому другому. У нас были хорошие вещи, были не очень. Какого-то чувства благоговения у меня нет.
Играет ли для тебя большую роль магия чисел, дат?
Возможно. Я себя накручиваю на этой теме, так как я немного суеверный. Это работает как некое символическое ощущение. Абсолютное большинство моих знакомых на это не обращают никакого внимания, а я всегда старался отслеживать собственные мистические переживания, парадоксы и совпадения.
То есть, например, магия чисел «9» или «10» для тебя не играла большой роли?
Играла. Мой 9 альбом вышел 19 ноября 2019 года, хотя вообще изначально я планировал его выпустить 9 сентября, то есть 09.09.2019, но к сожалению, я опаздывал по срокам, и пришлось специально подыскивать даты с большим количеством девяток.
Ты, помимо сольного творчества, занимаешься еще и написанием музыки к кинофильмам. Отличается ли эта работа от твоего подхода к сольному творчеству?
Отличается очень сильно. В кино самым главным элементом является визуальная составляющая. Когда я пишу музыку для кино, я отталкиваюсь от происходящего в кадре, помня при этом, что звук по отношению к изображению в этом виде искусства всё же вторичен. В собственном музыкальном творчестве у меня конечно же куда больше свободы. Небольшим ограничивающим фактором может быть только форма, и то она может видоизменяться, если я того пожелаю.
И сразу тогда вслед за вопросом про визуальное: при сочинении своих песен ты отталкиваешься от текста или от музыкальной формы?
Всегда для меня на первом месте была музыка. Текстовая составляющая по отношению к музыкальной для меня несколько вторична, но я стараюсь делать так, чтобы лирика тоже не проседала. Вообще, это проблема многих русских музыкантов начиная еще с 80-х годов: текста было очень много, а музыка писалась, видимо, по остаточному принципу. Я же наоборот, стараюсь все это уравнять в правах. Для меня всегда изначальна музыкальная идея и какая-то фраза, интересное, парадоксальное сочетание слов, которое может стать названием для песни, и исходя из этого, я могу понять, о чем это примерно будет, и тогда я уже пишу текст.
Ты также работаешь звукорежиссером на коммерческой основе. На опыт каких студий ты опираешься и какой собственной работой в плане звукорежиссуры ты доволен больше всего?
Насчет «доволен» это всегда спорный вопрос. Самая лучшая моя работа – это та, которая новая. С течением времени восприятие своего труда меняется и ты осознаешь, что ранее получалось хорошо, а что не очень.
Насчет чужого опыта сложно сказать, потому что в качестве звукорежиссера я занимаюсь самой разной музыкой, везде требуется разный подход. Я понял, что лучше смешивать разные методы и делать в итоге что-то свое, поэтому я стараюсь черпать информацию отовсюду понемногу.
Может, ты учился у какого-то звукорежиссера или чьи-то работы тебя сейчас вдохновляют?
Когда я учился, а учился я в университете [Анатолий учился в СПбГУП на факультете искусств, специальность — музыкальная звукорежиссура — прим. ред.] у меня не было педагога, на которого бы я равнялся. Хотя у нас довольно сильный факультет и большинство преподающих там людей исключительно хороши и профессиональны.
Из тех, кто мне нравится сейчас, я могу отметить Федора Лаврова (в частности, он делал новый альбом группы Ploho). Он очень крутой профессионал. Меня поражает то, что он делает все на каком-то самом простом оборудовании, и использует минимальные средства.
Также мне очень нравится то, что делает Максим Остроухов, (петербургская студия BST). Он сводил Shortparis, Электрофорез и новую группу Brut Boutique. Та музыка, которой он занимается, на мой взгляд, привязана к какой-то достаточно единообразной жанровой эстетике, но те записи, в которых он принимал участие, очень хороши.
Больше назвать мне особо некого, потому что все остальное для меня, (включая мои работы) сливается в какую-то одну картину, и все работы в плане качества достаточно нестабильны. Что-то у кого-то иногда получается более удачно, что-то менее.
Использовал ли ты в своей практике звукозаписи умные гаджеты, такие как айфон, айпад и т.п.?
Сейчас это актуальная тема, когда крупные исполнители используют простые приборы и методы. Например, пишут барабаны на айфон, и все это звучит достаточно прилично.
Из своего опыта могу отметить пару таких примеров: когда я писал живые барабаны для «Холодного воспроизведения», я записывал их на один микрофон. На новом альбоме «Как тебя зовут?» есть три песни с живыми барабанами, я их записывал на два микрофона. Я приверженец того, что можно обходиться минимальными средствами и получать достойный результат.
Мы в прошлом году публиковали у себя твой клип на композицию “Геронтократия”. Насколько тебе важно визуально представить свою музыку?
Не очень важно, хотя у меня и нет к этому особых амбиций. Вокруг все говорят, что сейчас это крайне необходимая вещь, но я отношусь к этому спокойно. Скорее, я постоянно ожидаю, что мне сделают некое предложение в этом направлении, от которого я не смогу отказаться.
У меня была идея сделать даже не клип, а скорее мюзикл, немного в духе «Желтой подводной лодки» The Beatles, где песни из разных моих альбомов были бы составлены в некую сюжетную линию. Вот это было бы интересно.
То есть если, допустим, к тебе обратится какой-нибудь продюсер или режиссер с предложением съемок клипа, то тебя это не сильно заинтересует?
Ну почему? Заинтересует. Но если у него будет очень большое желание и идея, потому что лично у меня идей нет. Мне сейчас все-таки более интересно попробовать поиграть живые концерты.
Мы записываем это интервью в непростое время для всего музыкально-концертного мира. На твой взгляд, когда все вернется в обыденное русло и вернется ли вообще?
В принципе, человечество к состоянию до коронавируса не вернется. Мы сейчас находимся в некой точке социального слома, после прохождения которой все будет иначе. А как «иначе» – мы не знаем. Я думаю, что кто-то уйдет, безусловно появятся новые лица. С учетом нашей экономической ситуации внутри страны, мы, конечно, сильно откатимся назад. Все будет как-то упрощаться для того, чтобы вся эта индустрия опять заработала.
Люди, во время пандемии, кажется, привыкли к онлайн-концертам.
Планируешь онлайн-концерт?
Я как раз думал, что когда я буду выступать, то мой первый концерт будет именно в таком формате. Этот онлайн-концерт будет нести еще и некоторую прагматическую функцию, потому что я его смогу предоставлять каким-то концертным промоутерам, и они, исходя из этого, смогут меня куда-то пригласить.
Расскажи про все свои проекты, помимо сольного творчества, которые ты считаешь важными.
В течение 5 лет я играл в пост-панк группе Valery & The Greedies. Это было с 2008 по 2013 год. У нас было два полноформатных альбома и несколько мелких релизов. Это была самая моя долгоиграющая группа, в которой я участвовал.
В 2015 году я играл в петербургской психоделической группе Kaunas. Мы записали два полноформатных альбома.
Начиная с 2009 года, я изредка появлялся в составах самых разных групп. Как правило, не более чем на несколько концертов. Иногда я участвую в качестве приглашенного музыканта на чужих релизах. Но это происходит крайне редко, потому что я немного выпадаю из всей этой индустрии и активно ни с кем не тусуюсь.
А что насчет кинопроектов?
Это, в основном, короткометражки, полного метра пока нет. Периодически я продаю свою музыку режиссерам. Последние два года я стараюсь ничего нового для кино не писать, потому что считаю, что у меня достаточно своего материала для того, чтобы его представлять людям, и я стараюсь его как-то реализовывать.
Где тебя можно будет тогда услышать?
Пока нигде. Все, что я продал, только планируется к выходу. Но обещаю, что как только что-то будет известно, я все проанонсирую.
Что для тебя андерграунд?
Дело в том, что лично я не люблю слово «андерграунд». Это понятие имело место быть в то время, когда существовало реальное разделение на мэйджор-индустрию и контркультуру. Мне кажется, что в современном мире эти понятия размылись: вчера ты мог быть условно андерграундом, а завтра ты станешь мэйджор-артистом, и поэтому для меня, пожалуй, этого понятия не существует.
Мне кажется, что сейчас определённые вещи становятся популярными при каких-то случайных факторах. Это нельзя предугадать. Понятное дело, что разного рода промоутеры и админы крупных музыкальных пабликов еще мыслят в старой парадигме: они не готовы рисковать и пытаться радикальным образом поменять неповоротливую индустрию. Но время и технологии не щадят никого, поэтому все эти заложники устаревших представлений об искусстве будут вынуждены меняться. Поэтому я думаю, что понятие «андерграунд» сотрется в ближайшее время и на сцене будут все, кто захочет там оказаться.
Автор: Вячеслав Илларионов-Саблин
Редактор: Ильдар Мухамадеев
Иллюстрация: Светлана Клименко